Автор: Вчера Отношения Героиня уверена: если бы не помощь специалиста, они с мужем пошли бы подавать заявление на развод.
Лера Бабицкая
Вероника 32 года. 6 лет в браке с Сашей.
«Пока я тут убираю подгузники, он живёт в своё удовольствие»
Мы с Сашей познакомились через друзей. Я сразу заметила его в их толпе — не только потому, что он был единственным незнакомым мне человеком, конечно. (Смеётся) Мне сразу понравилось, как он выглядел: опрятно и со вкусом одет — пиджак и широкие брюки. Высокий, худой, с кудрявыми волосами и большими карими глазами — немного похож на Тимоти Шаламе. Потом я узнала, что он веб-дизайнер.
В тот вечер мы разговорились и почти всё время провели только вдвоём. Так начались наши отношения. А через год я обнаружила, что беременна. Мы решили пожениться.
Не думаю, что это было, как принято говорить, «по залёту». На самом деле я чувствовала, что всё и так к этому шло.
Во время декрета мне наконец удалось уйти с нелюбимой работы — я была учителем литературы. А Саша устроился в крутое дизайн-агентство. У нас стало больше денег, поэтому я смогла расслабиться и подумать, чем мне хотелось бы заниматься по жизни, а не хвататься за копейки, которые я получала в школе.
Так как Саша вариался в диджитал-тусовке, он предложил мне стать тестировщицей или project-менеджером. Первое было мне не очень интересно, а вот управленческая позиция вполне отвечала моим навыкам организации и коммуникации. Во время декрета я начала разбираться в этом.
Первые сложности возникли через пару месяцев после рождения ребёнка. Я очень уставала, а у Саши в тот момент как раз был завал на работе. Тогда у нас случалось много мелких стычек, которые просто портили настроение, но ни к чему серьёзному не приводили.
Наконец как-то раз Саша пришёл с работы с хорошей новостью: его повысили до арт-директора. Я натянуто улыбнулась, но помню, как внутри меня всё начало клокотать: «Пока я тут убираю подгузники, он живёт в своё удовольствие. Это нечестно».
Эта ситуация подтолкнула меня к тому, чтобы тоже поскорее выйти на работу и заняться реализацией своих амбиций. Вскоре я нашла вакансию project-менеджера, а для ребёнка мы наняли няню.
«Казалось, что сходить к психологу = развестись»
Через год я осознала, что моя жизнь начала бурлить. Я постоянно общалась с людьми, участвовала в разных проектах, училась новому. Это мне очень нравилось. Я почувствовала себя в своей тарелке.
В тот момент я не задумывалась об этом, но сейчас отчётливо вижу, что новая жизнь захватила меня, и времени на семью стало меньше. Когда Саша говорил, что хочет посмотреть со мной фильм или прогуляться, меня это злило: неужели он не может понять, что мне важно закрепиться на новом месте? Конечно, у меня будет меньше времени на «бесполезные развлечения».
Всё усугубилось, когда мне предложили другую вакансию. Я стала приходить домой совсем поздно. Бывало, уходила в 7 утра, а приходила в 12 ночи. Времени на общение с дочкой и мужем не оставалось. Я была нервная, уставшая и раздражённая. И тут словно гром среди ясного неба прозвучали слова Саши: «Мне кажется, наши отношения больше не работают. Что мы будем делать?»
Я впала в ступор. Казалось, время остановилось, а эта фраза в голове несколько раз повторилась эхом.
Саша сказал, что искал контакты специалистов, которые проводят парную терапию. Другого пути он не видит.
Я понимала, что наша отношения изменились, но эйфория, связанная с выходом на работу, застилала мне глаза. До этого момента я не осознавала, насколько реальными были наши проблемы.
Всю субботу я провела в комнате, забравшись под одеяло и рыдая. В тот момент мне казалось, что сходить к психологу = развестись. Мысли были спутаны. В итоге я согласилась пойти на парную терапию.
«Вновь нужно привыкать друг к другу»
Терапевтом оказалась женщина. Елена. Ей было около 45 лет. Я сразу подумала, что она похожа на директрису школы, в которой я работала. От неё исходило какое-то материнское тепло. Мне было с ней комфортно.
Когда мы впервые встретились, она попросила моего мужа как инициатора визита описать, в чём он видит проблемы.
«Мне кажется, что Вероника отдалилась от меня. Я чувствую себя пустым местом. Последний год мы просто живём на общей жилплощади. Я возвращаюсь с работы, играю с дочкой, готовлю ужин. А когда Вероника приходит, вместо похвалы от неё я слышу только упрёки: почему тарелки не в посудомойке, зачем я использовал сковороду для блинов вместо обычной, почему так поздно уложил дочь спать…», — вот что примерно сказал Саша. (Недолгое молчание). В принципе, это было правдой.
Когда дошла очередь до меня, я тоже озвучила свои претензии: «Мне бы хотелось, чтобы Саша поддерживал меня в моём продвижении на работе. Когда я начинаю ему рассказывать что-то о своих успехах, то вижу его отсутствующий взгляд. Ему как будто вообще неинтересно, что со мной происходит. Он постоянно говорит о том, что хотел бы, чтобы я была чаще дома, готовила домашнюю выпечку, как это было в декрете, а по вечерам мы бы смотрели фильмы. Иногда я чувствую, что это эгоистично по отношению ко мне».
Психотерапевт по очереди выслушала нас, а потом дала задание на основе этих историй выделить несколько пунктов, описывающих то, что нам хотелось бы изменить в отношениях. Теперь я понимаю, что это, в принципе, стало частью плана терапии.
На первой сессии у меня вдруг откуда-то взялось много эмоций — полчаса я плакала. Я помню, что Саша тогда положил руку мне на плечо и погладил.
В тот момент я почувствовала прилив огромной нежности и благодарности по отношению к нему — в особенности за то, что он предложил пойти на семейную терапию.
Было ощущение, что мы с Сашей давно не виделись и нам вновь нужно привыкать друг к другу, заново знакомиться.
«Зачем платить кому-то за то, что вы просто разговариваете?»
Когда я рассказала своей сестре о том, что мы ходим на семейную терапию, она отреагировала странно. Сказала: «Зачем платить кому-то за то, что вы просто разговариваете?»
Но я думаю, что навыки правильного говорения и слушания — это то же самое, что навык пения. Если ты просто так откроешь рот и начнёшь извергать из себя звуки, это, конечно, можно будет назвать музыкой, но лишь отчасти.
Важно разбираться, как описывать свои эмоции, как доносить свои мысли корректно, как воспринимать слова другого человека безоценочно. Для того, чтобы научиться этому, нам понадобилось около четырёх месяцев еженедельных консультаций.
На них мы выполняли разные упражнения. Одно из классных — «зеркало». Его суть в том, чтобы повторять за партнёром движения и реплики — это помогает лучше понять человека.
Другое хорошее упражнение — это «Я-высказывания», когда ты говоришь о том, что тебя волнует, не с позиции обвинения. То есть не «ты меня перебиваешь», а «мне сложно говорить параллельно с тобой. Если после того, как я закончу свою мысль, у тебя останутся вопросы, ты можешь задать мне их. Возможно, какие-то из них отпадут сами собой, когда я договорю».
Это очень помогло нашему общению. Было ощущение, что мы вышли на какой-то новый уровень. Что теперь мы не против друг друга, а вместе против проблем.
Одной из таких проблем была Сашина эмоциональная отстранённость. Он сказал, что иногда просто не понимает, что на самом деле испытывает. Психолог посоветовала ему вести специальный дневник эмоций, благодаря которому он научится лучше отслеживать свои ощущения и понимать, как с ними работать. В первый месяц терапии я нашла его и не удержалась от того, чтобы не прочитать.
Дневник был поделён на колонки: «Ситуация», «Эмоция», «Ощущения в теле», «Мысль». Там я нашла такое:
- Ситуация: Ника пообещала прийти домой в 19. В итоге пришла в 21.
- Эмоция: злость, грусть (?).
- Ощущения в теле: жар в груди, ком в горле.
- Мысль: Ника только делает вид, что хочет работать над отношениями. Но многое остаётся по-прежнему.
Это было одной из самых обидных вещей за всё время наших отношений. Я только начала делать первые шаги в сторону изменений. А он просто одномоментно перечеркнул все мои старания.
Я не смогла оставить это просто так, и мы сильно поругались в тот вечер. Саша сказал, что я не имела права трогать его личные вещи (это правда). Но в тот момент мне было важно совсем другое.
Я тогда в сердцах выпалила: «Если ты считаешь, что я не меняюсь, то зачем нам вообще всё это?» В тот день Саша ушёл ночевать к другу.
На следующий день я по телефону связалась с Еленой. Она помогла мне успокоиться и напомнила про «Я-высказывания». Я подумала, что действительно не очень корректно проявила себя в ссоре. Лучше осмыслив ситуацию, я написала Саше, что действительно не имела права читать его дневник, и извинилась за свою агрессивную реакцию.
Он тогда сказал, что его формулировка была грубой и на самом деле он не считает, что мне всё равно на наши отношения. И к тому же запись была сделана две недели назад. Сейчас он считает, что эта мысль была ошибочной и он не написал бы так.
Это было нашей первой маленькой победой. Я понимала: не стоит ожидать того, что благодаря психотерапии все конфликты сразу исчезнут.
«Вынуждена сидеть с ребёнком, откладывая свои мечты»
Одной из основных проблем было то, что я провожу очень много времени на работе. Вместе с Сашей и Еленой мы обсуждали, как это можно исправить. Если сначала мне казалось, что «ничего изменить нельзя», «я не могу выйти из проектов и подставить людей», то потом начала понимать, что мир не обрушится, если в 12 ночи я не отвечу на сообщение коллеги.
В процессе этого обсуждения мы наткнулись на одну из моих главных обид: когда я была в декрете, муж активно строил карьеру. А я мало того, что потеряла время, работая в школе, так ещё и была вынуждена сидеть с ребёнком, откладывая свои мечты и амбиции.
Я завидовала Саше: ему удалось так ловко найти дело жизни и так быстро подняться по карьерной лестнице. Мне казалось это несправедливым.
Поэтому резкое переключение на работу после декрета было гиперкомпенсацией «безделья». Я пыталась наверстать всё то упущенное время, что «потеряла» в декрете. Иногда у меня до сих пор бывают мысли о том, что я менее успешна в профессии, чем могла бы быть. С этой проблемой я хожу уже на индивидуальную терапию.
Сейчас я понимаю, что у каждого свой темп. Да, кому-то повезло определиться с профессией в 16 лет. Но у меня свой путь. И трудоголизм не поможет вернуть 10 лет жизни. Из-за него я могу потерять другие важные для меня вещи. А потом через 10 лет вновь думать о том, что могла бы поступить по-другому. Это было для меня главным инсайтом.
Я попросила коллег не писать мне после 19:00 вечера. Кроме того, мы обсудили с начальником мои задачи, и он согласился, что их у меня слишком много. Мне нашли помощника.
Я стала проводить больше времени дома. Однажды Саша забрал дочку с танцев, привёз домой, а я уже была там и готовила пиццу. Дочка так удивилась и спросила: «Мама, а ты что, потом уйдёшь ещё на работу?»
Я сказала, что теперь чаще буду дома. Это был один из самых счастливых вечеров. Мы всей семьёй ужинали, играли и смотрели мультики. Простите, столько эмоций. Кажется, сейчас заплачу.
Одной из классных традиций, которую мы ввели во время терапии, стали еженедельные поездки во время выходных. Так мы объездили всё Подмосковье.
«Было ощущение, что у нас снова медовый месяц»
Честно говоря, не представляю, как мы смогли бы разобраться со своими проблемами без помощи специалиста. Елена появилась в нашей жизни очень вовремя. Мне кажется, если бы Саша тогда не предложил пойти на психотерапию, мы бы сейчас получали свидетельство о разводе.
Парная терапия помогла не только нашим отношениям, но и каждому из нас лично. Сейчас я чувствую, что моя жизнь более сбалансирована. Мне нравится чувствовать себя реализованной в разных сферах.
Мы с Сашей стали чаще разговаривать друг с другом. Поначалу было ощущение, что у нас снова медовый месяц. Мы стали ближе, чем когда бы то ни было.
Дочь тоже заметила, что у нас улучшились отношения. Раньше она больше капризничала. Сейчас, мне кажется, она чувствует себя спокойнее. Может быть, это возраст, конечно.
Это не значит, что мы больше не ссоримся и не спорим. Просто теперь у нас есть инструменты для того, чтобы делать это бережнее по отношению друг к другу. Если раньше во время конфликта мы будто бросали в мусорку всё, что было между нами — и плохое, и хорошее, то сейчас просто переписываем то, что нам не нравится.
Обложка: Undrey / ShutterstockНад текстом работали: интервьюер Лера Бабицкая, редактор Наталья Мурахтанова, корректор Наталья Псурцева
